Кира Александровна много лет была другом Градского и большой поклонницей его творчества. Телеведущая считает, что большинство коллег еще не осознали, какого масштаба музыканта лишилась страна, насколько это невосполнимая утрата для культуры. К слову, при жизни и самого Александра Борисовича очень расстраивало, когда то или иное его детище не находило должного отклика у людей.
«Для меня это было большое счастье — наше вот такое долгое, почти родственное, общение. Саша мне был как брат, как взрослый сын, за которого я всегда волновалась. И считала, что близкие родственники все его недооценивают, не так относятся, как мне бы хотелось, — рассказывает «СтарХиту» Прошутинская. — Когда говорила ему про это, отмахивался, мол, ну что ты. А я расстраивалась. Саша был очень светлым при своем вздорном характере. Помню, как-то он поставил мне фрагмент своей рок-оперы «Мастер и Маргарита». Слушаю и понимаю, что плачу. Градский говорит: «Все-таки, Кирунька, выманил я прозрачную жидкость из твоих глаз!» Он радовался, как ребенок. Как все творческие люди, был ранимым, чувствительным, наивным. Очень надеюсь, что эту вещь еще оценят, Градский переживал, что не так ее приняли, как могли бы. Да он и не умел раскручивать себя. Многие на рекламу тратят миллионы, силы. А он при всей своей наглости был ужасно стеснительным человеком, не любил просить, одалживать. Наверно, если бы начал серьезное промо, то все бы случилось».
Что касается работы, до нее Александр Борисович всегда был жаден. Как и все в его творческой дачной компании, в которую одно время входили Алексей Петренко, Михаил Жванецкий, писатель Вячеслав Пьецух и многие другие мэтры. Умели они и красиво отдыхать, и устраивать запоминающиеся на всю жизнь сюрпризы.
«У моего мужа Анатолия Малкина был юбилей, и я решила, что мы поедем на его родину в Литву. Ему ничего не сказала, но обзвонила близких друзей, в том числе и Градского, чтобы они тайком прилетели в Вильнюс, — продолжает Кира Александровна. — Собрались, значит, в ресторане, и постепенно стали входить наши товарищи, — Толя, конечно, обалдел совершенно. Получилось человек 16. А Саша тихо сел за колонной, его никто особо и не видел. Вдруг пианист начал что-то красивое играть, а Градский — запел: сначала тихо, потом все громче. Зал замер, вижу, что никто понять не может, откуда этот потрясающий голос. А он уже захватил все пространство вокруг. Саша обожал петь не когда его просят, а когда он хочет. И это был тот случай. Закончилась мелодия и гости взорвались аплодисментами, не зная еще, кому они аплодируют».
Фото: Максим Ли, Legion-Media
